Знакомясь с записями Станиславского, мы убеждаемся, что в своих размышлениях над смыслом трагедии и поисках сути каждого образа он во многом шел по пути, проложенному Луначарским. Как и Луначарский, Константин Сергеевич находил в мистерии прежде всего бунт Каина против косных, отживших порядков, против несправедливости. Станиславский по возможности углублял и развивал тему богоборчества, тему протеста против слепого безоговорочного подчинения порядку, установленному несправедливым, карающим богом Иеговой.
В пьесе два противоборствующих лица, считал Константин Сергеевич, — бог и Люцифер. Каин находится между ними, связывает их и разъединяет. Он как бы служит материалом для борьбы Люцифера с богом. Но не пассивным материалом. Сам Люцифер—это создание Каина, одержимого познанием необъятного мироздания. В поисках подводных течений произведения, определяющих его суть, Станиславский говорил: «В ту минуту, когда явился первый человек с умственными вопросами, первый человек, который спрашивает «зачем?», в ту минуту является Люцифер (lux ferus — несущий свет). Люцифер—есть порождение самого Каина. Это есть «почему?», «зачем?».
Зерно роли Каина — «почему?» Почему есть зло, несправедливость? Почему один должен страдать за других, за грехи, не им совершенные? Почему одни должны трудиться в поте лица, а другие не должны? И т. д. Станиславский предложил Леонидову составить целый список подобных «почему?»
«Радостное пожирание познаний» — так Станиславский охарактеризовал второй акт мистерии, в котором Люцифер знакомит Каина с мирозданием — необъятным и бесконечным.
Для Каина главное — познание и справедливость. Не просто отрицание, а жажда познавания, подчеркивал Константин Сергеевич. Это сквозное действие его роли в противоположность Авелю, для которого главное — «жизнь во что бы то ни стало», вера — без всяких рассуждений, без сомнения, безропотное примирение со всем окружающим и раз навсегда установленным.
На репетициях сложной байроновской пьесы, естественно, возникало много споров, разногласий по поводу трактовки того или иного образа или какой-либо сцены. Станиславский возражал против отвлеченно богословских или чисто ученых диспутов. Он направлял все беседы актеров к обсуждению и правильной оценке фактов самой пьесы. Так, например, перечитывая и «вспахивая» произведение, докапываясь до его глубин, на репетициях пришли к выводу о несовершенстве бога Иеговы, о том, что он не творит добро, и, напротив, «наткнулись», как выражается Константин Сергеевич, на его провокацию и даже подлость. Бог, а не Каин, виновен в первом убийстве на земле. Этот факт внутренне взволновал актеров, особенно Леонидова.
Возник спор по поводу того, как изображать «бестелесного духа» Люцифера. Возражая Шахалову и Леонидову, Константин Сергеевич объяснил, что в роли Люцифера, как и в других подобных ролях, надо идти только от человека, «прежде всего искать человека, а потом сверхчеловека. Это и есть нормальный ход».
И все же концепция невиновности Каина в убийстве Авеля, как мы увидим дальше, неизбежно ломалась во второй части спектакля. Не случайно Станиславский в своих записях несколько раз ставит для себя самого вопрос: «Почему Каин убил Авеля, а не себя?»
Мы видим по записям, как Станиславский отвлекал Гайдарова от излишнего «умствования», утверждая, что психология Авеля гораздо проще, чем надумал себе актер. «Не надо отвлеченных мыслей, — настаивал Константин Сергеевич. — Надо действие. А от соответствующего действия придет ч чувство». Вместе с тем Станиславский не хотел, чтобы в Авеле проскальзывали черты «мещанской покорности».
Рекоменудем посмотреть:
Литература, поэзия, театр
Литература ранних греков, как других народов, восходила к традициям древнего фольклорного творчества, включавшего сказки, басни, мифы и песни. С изменением общественных условий началось быстрое развитие народной поэзии-эпоса, прославлявше ...
Идеальное искусство и проза жизни
Основную проблему романтизма Вакенродер раскрывает как противостояние действительности и идеального, божественного искусства. Вакенродера интересовала в первую очередь творческая личность, художник и его внутренний мир, а внутренний мир х ...
Летописи – особый жанр древнекиевской литературы
Летописи - это средоточие истории Древней Руси, ее идеологии, понимания ее места в мировой истории - являются одним из важнейших памятников и письменности, и литературы, и истории, и культуры в целом.
Летопись была делом государственным, ...
Навигация